Святой Иоанн Кронштадский

Ирина РАКША • 17 июля 2018
«Нужно любить всякого человека и в горе его, и в позоре его...— говорил отец Иоанн. И не нужно смешивать человека - это образ Божий - со злом, которое в нем...

    Бедный дом сельского дьячка Ильи Сергиева стоял на самом краю широко раскинувшегося большого архангельского села Сура. И было в том доме многодетно и многолюдно, А порой, особенно в трудные для России годы, даже и голодно. Но никогда там не было уныния, нелюбви или ссор. Всегда в семье Сергиевых были мир, согласие и сердечность. Хозяин, отец Илья, ревностно служил в местном храме, а чтобы прокормить семью, работал и в поле, и дома не покладая рук. Впрочем, как и жена его, простая трудолюбивая крестьянка.

    Холодной, рано наступившей на севере осенью 1829 года, 19 октября народился в этой семье еще один мальчик. Был он так слаб и мал, что отец боясь его скорой смерти, сразу же окрестил сына Иоанном -честь преподобного Иоанна Рыльского. Вся семья и даже дети молили Бога, «врачующего немощных», чтобы малыш выжил. И чудо свершилось! Иванушка (так стали называть и дома, и на селе) выжил, окреп. А в четыре года уже топал с отцом к храму. И целиком выстаивал службы. Рос он среди лей и дремучих архангельских лесов, среди прекрасной природы. Но в бедности неимоверной. Всегда был кроток, послушен и очень боголюбив. В храме глаза его оживали, и личико озарялось радостным светом. На селе стали примечать, что Иванушка не простой ребенок. Родителям говорили: «Видно он избранник Божий...» Подрастающего при храме мальчик понемногу стали просить «помолиться за болящих», «за бедствующих». «Помолись, Иванушка, у меня лошадь пропала. Помолись, Иванушка, старуха занемогла. А твоя молитва угодна Богу». И он молился. И находилась лошадь, и выздоравливала старуха.

    Однако, когда пришла Ванюше пора идти в приходскую школу, он столкнулся с трудностями. Грамота никак не давалась. Кротостью, молитвами и упорством он одолел эти тяготы. Учился прилежно. Но тут грянуло горе — умер отец, осталась семья без кормильца, в крайней нужде. «Тебе, Иванушка, надо дальше учиться, — сказала однажды мать. — Поезжай в Архангельск в духовное училище. Может, примут. Ты — сын дьяка, не должны отказать». Собрала сына в дорогу, увязала мешочек, дала последние «сиротские» деньги. И со слезами про водила за околицу. На тракт. Потом, перекрестив, еще долго стояла, горько глядя вслед удалявшейся попутной бричке. Maть не знала тогда, что рассталась с сыном навсегда.

    В училище Ивану Сергиеву жилось страшно одиноко. Не к кому было обратиться за лаской, советом и теплым словом. Однако в этой суровой будничной обстановке юноша не падал духом. Знал, что Заступник любит его, что не оставит в тяжкий момент. И ночью в холодной келье, натянув на голову суровое одеяло, он все твердил Божьи слова: «Просите и дастся вам... Просите — и дастся». Бог услышал призывы детского чистого сердца. И ученье пошло на лад. И наставники, и товарищи, от которых он так отличался верою и усердием, стали как-то добрее, сердечней.

    В 1851 году с успехом окончивший семинарию Иван Сергиев был «как первый ученик» отправлен в Санкт-Петербург в духовную академию. За четыре года пребывания в блестящей северной столице этот набожный юноша, по свидетельству сокурсников, ни разу не побывал ни на одной студенческой вечеринке. Сторонился веселья и развлечений. Как и в детстве, был вдумчив и очень скромен. Не пропускал церковных служб. Часто по ночам, когда все вокруг спали, горячо молился возле койки перед своей иконкой: «Укажи мне, Господи, путь, в оне же и пойду!» Зная, как тяжко оставшейся дома матери с многочисленными детьми, он упросил начальство дать ему работу. И ежемесячно стал посылать ей все десять рублей, которые получал как письмоводитель церковной канцелярии.

    Когда Иван Сергиев уже заканчивал курс Академии (тоже с блестящими оценками) и перед ним встали вопросы — что дальше делать, куда идти, где служить — однажды ночью он увидел сон. Будто стоит он, невысокий, но ладный, в священническом облачении в Андреевском соборе города Кронштадта, в котором ранее никогда не бывал, и служит обедню. Сон этот воистину оказался вещим — очень скоро выпускнику Ивану Сергиеву предложили место священника в Кронштадтском Андреевском соборе.

    Так, в 1855 году он приехал в Кронштадт. Вскоре «по любви и уважению» женился на доброй девушке, дочери покойного кронштадтского священника Елизавете Константиновне Несвицкой. А 12 декабря приехавшим сюда епископом Христофором был рукоположен в священники. С этого момента начинается великий подвижнический труд этого удивительного человека, его беззаветный подвиг служения людям и Церкви. С тех пор по всей Руси его стали называть «делателем добра», или еще проще — Иоанном Кронштадтским. И стал он избранным радетелем и любимым святым на нашей земле. И почитается наряду с преподобным Сергием Радонежским и Серафимом Саровским и другими великими святителями Земли Русской...

    О первых же дней молодой батюшка начал вести дневник. И сделал запись основного своего правила: «Как можно усерднее, добросовестнее относиться к своему высокому пастырскому призванию. Строго следить за своей внутренней жизнью».

    И действительно, с величайшей любовью протоиерей посвящал себя молитвам, церковным службам и бесконечным добрым делам во имя людей. Его трепетное, отзывчивое сердце откликалось на любую, порой даже малейшую, просьбу. Энергичный, подвижный, словно летящий, он в любое время без оговорок шел в дома бедняков и богатых, к постелям больных и немощных, детей и взрослых. И всем нес свет молитвы. любовь, утешение. Очень скоро слава о нем разнеслась по городу. А затем по губерниям и уездам. Нередко, выехав куда-нибудь с требой, он заставал картину такой нищеты и заброшенности, что спешил покупать лекарства на свои деньги. А то и вовсе оставлял свои вещи, обувь.

    Деньги, которые имущие прихожане то и дело жертвовали ему за исцеления и молитвы, он постоянно раздавал. Из дому не выходил без мешочка, полного мелкой монеты. И отдавал все до последнего гроша, часто обрекая себя и жену буквально на нужду. Когда за это ему пеняли, огорчался: «Я же священник. Я не себе принадлежу, а другим». Когда уезжал по селам, в его отсутствие к Елизавете Константиновне приходили торговцы обувью и, оставляя, например, пару сапог, говорили: «Возьми, матушка, твой-то беспременно опять без сапог приедет». И правда, вечером батюшка возвращался домой босой и сконфуженный. Известен, например, факт, что жалованье за преподавание в кронштадтской гимназии отцу Иоанну на руки не выдавали, потому что жена его частенько сидела голодной.

    Молитвенник он был воистину чудесный. Чужие страдания и горе его душа буквально принимала на себя. Он без конца врачевал раны души и тела человеческого. С детства познав нищету и голод, отец Иоанн на благотворительные деньги строит в городе «Дом трудолюбия». И при нем еще 25 учреждений — церковь, приют для старых и малых, народную школу на 200 детей, ночлежный приют, мастерские: сапожную, швейную и другие. И даже комнаты для приезжающих. С годами отец Иоанн создает благотворительные приюты, ясли и школы не только в Кронштадте, но и по всей России. Через его руки проходят миллионы рублей! На них он строит церкви и монастыри. Например, женский монастырь на своей родине, в архангельском селе Суре. В Петербурге на реке Карповке—знаменитый Иоанновский монастырь, где впоследствии он часто будет служить, а в 1908 году будет погребен.

    Добрая слава о нем как о чудотворце, выдающемся проповеднике и духовном писателе — авторе книги «Моя жизнь во Христе» — разошлась по всей России. К нему ехали со всех концов. Чтобы понять, как велика была его слава, сколько людей искало его помощи и молитвы, достаточно сказать, что в день он получал до тысячи писем. И ежегодно приобщал к Богу и исповедовал более 20 тысяч человек. «Я слышал,— пишет, например, один больной ребенок,—что ты лечишь людей молитвою. Помолись за меня. И мою маму». «Я прошу чуда, ради неба, помолитесь о выздоровлении моего сына-солдата, пришедшего с войны». «Спаси тебя Господи, батюшка. Твоя молитва победила мой тяжкий недуг». «Пришлите, ради Христа, образок, хоть маленький. Я верю, силою Всемогущего Вы можете все». Отец Иоанн читал эти письма и отвечал. За одних тут же молился, другие брал с собой в храм, чтоб не забыть, о ком просить Бога. К нему обращались не только православные, но и иноверцы: мусульмане, иудеи... И он не отказывал никогда. «Вы все — любимые чада мои».

    Какое это было трудное, особенно для пастыря, кровавое время! Какие войны сотрясали Россию! Севастопольская кампания. Война с турками на Балканах. Эпидемии. И обо всем, обо всем радела любящая душа отца Иоанна. На его молебны люди съезжались тысячами. У него был и особый, величайший дар молитвы, и дар чудотворения. Вот как описывает Божественную литургию очевидец: «В середине обедни в окно переполненного храма во время чтения Евангелия заглянуло солнце и залило весь алтарь своими лучами. Возможно ли забыть отца Иоанна в эту торжественную минуту? Стоя у престола, освещенный до пояса солнцем, он был точно в раме. С благоговейно сосредоточенными чертами лица, молитвенно сложенными на груди руками и теплым взором голубых глаз. Пел хор на клиросе. Все были единым дыханием. И эта картина была полна какой-то непередаваемой, неземной светозарности».

    А вот еще одно воспоминание: «Священник Иванов из петербургской епархии очень плохо видел. И с каждым годом зрение ухудшалось. Вот приехал он в Питер, где в храмовый праздник службу проводил кронштадтский батюшка. Народу набилась тьма. Наконец обедня кончилась. Иванов разоблачился и хотел было подойти к о. Иоанну. Но толпа оттеснила его. И только уже на улице с большим трудом он сумел протиснуться к протоиерею. «Чего тебе?»— вдруг сам спросил его отец Иоанн, глядя улыбчивым кротким взором. «Да вот, вижу плохо»,— чуть слышно пролепетал Иванов. Отец Иоанн поднял правую руку и приложил два пальца, указательный и средний, к глазам священника. А поверх, поперек, крестообразно положил указательный палец левой руки. Сказал: «Не бойся, будешь видеть. И чем дальше, тем лучше». И действительно, так и вышло. Вернувшись домой, Иванов прозрел. К своим 80-ти годам выглядел отец Иоанн вполне здоровым и по-юношески бодрым, несмотря на постоянное нервное напряжение среди людского горя и страданий. «Господь подкрепляет меня. С ним я ежедневно соединяюсь через святое Причастие»,— говорил старец. Выглядел он не старше 50. В день Ангела получал телеграммы: «Солнышко ты наше красное... Голубчик-батюшка родненький, золотой...», «Блажен наш век, озаренный вашим светочем,— писал ему епископ Антоний,— Нет человека, который не нашел бы уголка в вашем сердце». Но тих и покоен был старец Иоанн, относя славу свою к Богу. Сердце его очень болело при виде, уже в начале нового, XX, века, всеобщего развращения нравов, упадка веры, В 1908 году после сложной операции отец Иоанн не пожелал лечиться далее и сделал все приготовления на случай смерти. Еще за 15 лет до этого, при закладке Морского собора он предсказал: «Когда стены нового храма подведут под кровлю, меня уже не станет». Эти слова исполнились буквально. Снежным утром 18 декабря, очнувшись от забытья в своей келье, больной отец Иоанн спросил, какое нынче число. Выслушав ответ, добавил: «Ну и хорошо. Значит, еще два дня».

    И вот в ночь на 20-е, при чтении священником канонов на исход души, дыхание старца, смиренно сложившего на груди руки, стало слабеть. И, наконец, вовсе замерло. Так любимый пастырь спокойно передал Богу свой дух. Лишь выкатились две прощальные слезы из-под его прикрытых век. А у четырех очевидцев этого великого таинства смерти праведного человека вырвались горькие, глухие рыдания.

    В 11 утра под перезвон колоколов дубовый гроб с умершим, при стечении 20-тысячной толпы, крестным ходом обнесли вокруг собора, где пастырь прослужил 53 года своей жизни. И далее по льду залива — в Ораниенбаум, где прощально и скорбно внесли в вагон специального поезда, двинувшегося к Питеру. Там тоже было воистину всенародное прощание. Особенно в Иоанновском монастыре. В отпевании кроме иерархов участвовало до 60 священников и 20 дияконов. «Не плачьте, — сказал священник в конце речи рыдающей толпе. — Теперь он к вам ближе и уже никогда от вас не уйдет. Страшно за будущее. Он так долго учил нас Божьим заветам, добру и любви, но все ли его слушали? Он был так искренен, но все ли внимали его словам? Он так просил и молил нас любить друг друга. Отчего же не исполнили?..»

    Каждый год 2 января (19 декабря по старому стилю) православные отмечают день памяти Святого праведного Иоанна Кронштадтского.

    И сегодня мы, многогрешные, можем также с поклоном обратиться к нему: «Молитвами твоими да вразумимся, отец Иоанн. Словом твоим да просветлимся, любимый угодниче Божий. Аминь».