Привет, Джо!

Галина Бельская • 17 ноября 2016
Иосифа Гольдина, друзья звали его Джо. Как его только не называли! Авантюрист, тунеядец, чокнутый, фантазер, чудак и, наконец, — гений. Называли в меру своего понимания жизни, поведения и поступков. А особенности его личности и ее масштаб вмещали все.

    Стремительный, горящий день
    Пронесся, как полет стрелы.
    То жизнь была…

    Его друзья говорили, что он подобен траве, растущей сквозь асфальт. Мне же он представлялся летящей стрелой, выпущенной из могучего лука и точно направленной в цель, стремительно пронзающей пространство… Причиной была его совершенно безграничная энергия и такая же безграничная вера в то, что он говорил и делал. Казалось, он вполне мог идти по воде, в каком-то смысле он и шел…

    Он родился в 1939 году — не лучшее время для появления на свет! Все тяготы грандиозной войны и грандиозной катастрофы: голод, трагедии, резкое падение нравственных ценностей и цены человеческой жизни, бандитская удаль и пьяный разгул воровского тыла и его же героизм и непомерные жертвы, а потом — послевоенные шарманки в руках полуживых инвалидов и белые мышки, предсказывавшие судьбу, — все это запечатлелось в живой и восприимчивой душе ребенка, запечатлелось для того, быть может, чтобы всю жизнь прорастать, являясь в реальности в разных обличьях, но всегда с одной целью — покончить, вырвать с корнем саму вероятность чего-то подобного. Возможно, все поселившееся в нем в детстве и было тем могучим луком, из которого вырвалась эта звенящая стрела.

    Немного позже, в 1943 году, во французской католической миссии в Китае французский монах Пьер Тейяр де Шарден писал свою знаменитую книгу «Феномен человека». В ней он делил всех людей на три группы, три потока. Одни считали, что высшая мудрость — отказаться от желаний, освободиться от суеты жизни, стать свободным. Другие, наоборот, — наслаждаться всем, что дает каждый миг жизни, удовлетворять желания и удовольствия — вот счастье.

    А третьи — люди странные. «Они упорно преследуют какую-то цель, будто услышали обращенный к ним зов». Они всегда идут своей дорогой, безразличные к хвале и клевете. Для них единственный способ жить — это реализовать свою внутреннюю программу. Можно считать их чудаками, говорит Тейяр де Шарден, но не будем спешить. Посмотрите вокруг: все, чего достигло человечество, придумано, открыто, создано ими. Их мало, но они — соль земли.

    Тогда же, в 1943 году, в Нью-Йорке американский психолог Абрахам Маслоу пришел к выводу, что душевную норму нужно устанавливать по лучшим людям, как физическую — по спортсменам. И главным качеством таких людей, а это обычно люди одаренные, творческие, он считал самоактуализацию, самореализацию. Человек сам, исключительно по своей воле реализует заложенные в нем силы и возможности.

    Именно к этим людям и относился Иосиф Гольдин.

    Он рано лишился матери, а с отцом не находил ничего общего. И это понятно: такие люди, как он, воспринимаются белой вороной, они раздражают, их начинают учить, как «надо» жить. Это естественное в девяноста из ста случаев родительское поведение. И что же? Своего они не достигают, а детей лишаются. Дети такие, как Иосиф, всегда идут своей дорогой. Словом, он остается один, без матери и без отца. Но — с друзьями, с дружеским окружением, оно всегда было тесным.

    Он очень правильно выбирает себе образование — биологический факультет университета, а затем аспирантура в Институте биофизики Академии наук СССР в Пущино на Оке, и начинает исследовать «бессознательное», хорошо понимая, как много именно там «зарыто» ключей к способностям, задаткам, поведению и, наконец, вектору человеческой жизни. Он хочет заглянуть в мир, почти неведомый, мало известный, шагнуть на землю, почти не изученную — «terra incognita», с единственной целью — сделать человека сильнее, умнее, добрее и лучше, чем он есть сегодня, сейчас.

    Он становится одним из организаторов Первого международного симпозиума «Бессознательное», который проводит в Тбилиси в 1979 году. Он — инициатор Международного конгресса накануне Олимпийских игр «Спорт в современном обществе». Там создает секцию «Спорт высших достижений в системе комплексного изучения человека».

    Его «экспедиция к резервным возможностям человека» началась рано, в далекой молодости, и продолжалась всю жизнь; он спешил, словно знал, что времени отпущено ему не слишком много.

    В редакцию он пришел первый раз, когда мы только-только одолели прорвавшийся водопровод, но тут прорвало канализацию… А жили мы в подвале девятиэтажного дома во Втором Волконском переулке, и канализация с водопроводом и отоплением давали о себе знать таким вот неблаговидным образом довольно часто. Авторы в это время старались не приходить, а уж если пришли — не задерживаться. Не то — Иосиф. Сияя улыбкой и доброжелательностью, он явился как будто к хорошо знакомым людям, которые вдобавок его давно уже заждались, и потому, не торопясь, но темпераментно и напористо стал объяснять, что это такое — суггестология.

    Он только что познакомился с Лозановым, проникся его методом и «понес его в массы», то есть в журнал. Аварийная редакционная обстановка, своеобразный сленг ассенизаторов, рев насосов и специфический запах его явно не смущали, вернее, он их просто не замечал. Для него ничего не существовало, кроме задачи открыть нам, что за чудо лозановский метод.

    В 70-е годы он занялся суггестологией (наукой о внушении), тогда только-только заявлявшей о себе. Его вдруг заинтересовал такой, в сущности, простенький вопрос: почему в течение веков создавалась и совершенствовалась система упражнений и навыков в физическом труде и спорте, в области же умственного труда ничего подобного нет и по сей день? Это тем более странно сегодня, когда способность порождать и овладевать знаниями ценится выше физического совершенства и нервные и умственные перенапряжения никого не оставляют в покое.

    Вот в этих нечеловеческих условиях защита людей из вопроса профилактической гуманности превращается в проблему жизни и смерти. Так думал Гольдин. И ответ для него явился в образе суггестологии. Именно она, по его мнению, способна стать необходимой системой защиты от перенапряжений, с одной стороны, а с другой — именно она способна невероятно расширить человеческие умственные возможности. И это легко объяснить. Дети поглощают в день такие «тонны» информации, перед которыми отступит любой взрослый. Но откуда у взрослых возникла эта неуверенность в возможностях своей памяти? Откуда? Если даже специалисты признают, что им известно назначение лишь четырех процентов субстрата нашего мозга?

    Георгий Лозанов в своей практике увидел, какие перспективы открывает внушение для расширения и улучшения памяти. И, в сущности, это не было открытием — в недрах психотерапевтической практики давно зрело убеждение, что человек обладает огромными резервами памяти.

    Тогда в редакции как-то так случилось, что все отложили свои дела и слушали его, открыв рот, тоже позабыв про бедствие. И действительно поверили, и статью напечатали. Такой он был человек — его убежденности невозможно было противостоять.

    С того далекого времени он к нам словно был приписан.

    А потом он надолго исчез из нашей жизни. И вот почему.

    Еще в 60-е годы знаменитый канадский профессор Маршалл МакЛюэн заметил, что запуск спутника сделал возможным «глобальный театр». Что это такое, поняли и первыми осуществили это пророчество рок-музыканты, устроив в начале 80-х годов космические телемосты, — трансатлантические переклички Москва — Калифорния, Лондон — Филадельфия.

    Иосиф Гольдин стал автором сценарной заявки первого телемоста с советской стороны и одним из координаторов телекосмического эксперимента. Сколько сил и энергии у него на это ушло, страшно представить. Но он победил. Ему удалось, и первый мост состоялся. Кстати, это с его подачи телемосты стал вести Владимир Познер, и лучшей кандидатуры вряд ли можно было представить. Вот как говорит о первом мосте Роберт Фрилинг, американский ассистент проекта первого телемоста: «Когда несколько сотен москвичей, собравшихся перед студийным экраном в телецентре, увидели экран «Даймонд Вижен» и затем разглядели себя на этом экране в Калифорнии и поняли, что это им машут руками сотни тысяч американцев в ритме несущейся из Москвы музыки, они испытали новое чувство «дистанционной близости». Искусственные барьеры «я против них» внезапно и драматично уступили место новому чувству общности, когда разделенные тысячами миль молодые люди разглядели себя и свои отражения в улыбках и глазах своих сверстников».

    Я давно задавалась вопросом: что может дать сбой в отлаженном механизме наследования культуры? Если кто-то скажет, что меняют ее беспрерывно научные и технические достижения, изобретение радио, например, паровоза или книгопечатания, он ошибется. Речь идет не о прогрессе и прогрессистской теории. Речь, в сущности, о том, что если не происходят изменения в наследовании и культура воспроизводит полностью самое себя, история как бы стоит на месте, она повторяется, прокручивается, буксует. Ведь понятно же, что историю нельзя объяснить историей. Даже революция приводит, по существу, к монархии, к тоталитаризму.

    Значит, дело не в истории, а в людях — какие люди, такая история. Измените людей, и изменится их история. Но что может изменить человека, его реакции, привычные приоритеты, поведение, отношения? Что?

    Иосиф вполне осознанно искал и был убежден, что это всегда что-то очень простое, — улыбка, протянутая рука с хлебом, вдруг — тишина перед первым солнечным лучом. В такие минуты в душах людей брезжит свет, и души открыты миру, а не вражде, доверию, а не настороженности. Надо, чтобы люди видели чаще себя и других и обсуждали, минуя высокие инстанции, то, что их волнует, нужно ломать границы и препоны в сознании — вот его идея.

    Владимир Лефевр, бывший советский ученый, а ныне доктор психологии, профессор Калифорнийского университета и, главное, один из основоположников научного направления — психологии рефлексивных процессов, перед встречей Горбачева с Рейганом встретился с консультантом президента Джеком Мэттлоком. Они проговорили два часа. Мэттлок счел эту встречу чрезвычайно важной. Почему?

    Лефевр говорил, собственно, о том же самом, о чем думал и что исследовал Иосиф Гольдин, — о психологии людей, их разных реакциях на одно и то же и разных отношениях к одному и тому же.

    Понять другого бывает безумно трудно. Что же говорить о народах, которые вдали друг от друга столетиями формируют свои традиции, привычки, обычаи, понятия? Как пробиться к сознанию, минуя все это? «Я предложил американскому правительству, — писал впоследствии Лефевр, — не пытаться разрешать конфликты путем подписания каких-либо официальных документов, а добиваться снижения напряженности «де факто», на самом деле, независимо от того, как это оформляется в официальных дипломатических бумагах». Впоследствии аналитики, высоко оценивая успех встречи президентов, относили его за счет тактики, предложенной Мэттлоком — Лефевром.

    Добиваться снижения напряженности — это как раз то, что становится идеей главного проекта Иосифа Гольдина, — «Зеркало для человечества».

    Сам Иосиф говорил об этом так: «Два глобальных проекта, сданных «под ключ» в ХХ веке, оставили нам в наследство Бомбу и Баллистическую ракету».

    При этих словах я вздрагиваю, вспоминаю год его рождения и самые первые детские впечатления, которые вот сейчас «прорастали».

    Он продолжал: «Именно это заставило прийти к новому политическому мышлению. Необходим еще один глобальный проект, который бы стал инструментом массового возрождения. Им, думаю, может стать «Зеркало для человечества» — сцена глобального театра, если угодно, электронная версия Вавилонской башни, создавая которую, человечество, как и завещано, сформируется в нормальное разумное сообщество».

    Точно так же, как Лефевр перед встречей глав стран в Рейкьявике спешил сказать о том, что понял и что, по его мнению, могло облегчить переговоры, перевести их в другую плоскость — более доверительную, человеческую (а человек и психолог он выдающийся), так же спешил и Иосиф Гольдин с этой же целью и тоже перед встречей президентов, только теперь — в Японии.

    Удивительно, как люди выдающиеся, остро чувствующие тень надвигающегося будущего, а себя — гражданами Земли, одинаково ведут себя в сходных ситуациях!

    Лефевру повезло больше — он был услышан и понят, и мысли его, безусловно, витали в Рейкьявике. Гольдину повезло меньше.

    Задолго до наступления сезонов тайфунов над Токио пронесся ураган. В отличие от природных, этот в облике коренастого пятидесятилетнего крепыша со шкиперской бородкой и проницательным взглядом не разрушал, а созидал.
    Владимир Овсянников


    Вся эта поездка в Японию и не одного Иосифа, а сразу десяти человек, которых он тут же назвал «делегатами народной дипломатии», может показаться оригинальным, почти экзотическим розыгрышем, в который совершенно невозможно поверить.

    Поистине сверхъестественные способности понадобились ему, чтобы проникнуть в одночасье в американское и японское посольства, в наш бывший Верховный Совет (где был написан прямо при нем Указ о «народных дипломатах»), найти спонсора, сделав его главой делегации, получить на всех визы за день-два до вылета (при том, что визы в интересах безопасности президента не выдавались за 45 дней до начала переговоров), купить билеты и провезти большую сумму денег, минуя всякие проверки!

    Виктор Брель, художник-фотограф нашего журнала, человек подстать Гольдину, его друг и ближайший помощник, рассказывая об этой поездке, участником которой он был, до сих пор не может скрыть изумления и восхищения человеком, которому, словно магу, было подвластно все. Его «вело», и преград не существовало.

    И вот они в Японии.

    Однако, едва спустившись с трапа самолета в Токийском аэропорту, они поняли, что их здесь не ждали. Более того, скоро и для японцев, и для русских стало ясно, что это люди — опасные и потому их нужно всячески избегать.

    Японских чиновников, организовывавших встречу в верхах, поувольняли за то, что они понятия не имели о приехавшей делегации «народных дипломатов». А русские со своей особой подозрительностью, решив, что это присланный с самого «верха» контроль за ними, решили окружить их вакуумом, чтобы они ничего не узнали и потому ничего не смогли «настучать» по приезде.

    Положение становилось безнадежным. Ни о какой встрече с помощниками президента речи быть не могло. Несмотря на связи и дружеские отношения некоторых «народных дипломатов» с ними, они не шли ни на какие контакты, сильно уступая в открытости и доступности американским чиновникам того же ранга.

    Так, тщательно продуманная миссия, с таким трудом осуществляемая, вдруг, словно туман, растворилась в людской подозрительности, бездарности и бескрылости…

    А что же Гольдин?

    Бывают ли чудеса? — спросили Блаженного Августина.
    - Бывают. Восход Солнца каждый день.


    Здесь уместно вспомнить фигуру МакЛюэна, профессора английской литературы из Торонто, социолога, всемирно известного теоретика средств массовых коммуникаций, — «верховный жрец электронных джунглей», так в шутку звали его журналисты. В 1962 году он выпустил книгу «Галактика Гутенберга: создание типографского человека». Книга обошла весь мир, стала бестселлером. И не случайно. Он очень точно подметил, что линейность чтения слева направо или наоборот формирует определенным образом мозг. Линейность культуры чтения создает культуру «глаза и разума», что сказалось на мышлении и психике человека, приведя его к самоцентричности, индивидуализму в ущерб коллективизму.

    С приходом электронной эры книга, до этого универсальный источник информации, начинает исчезать, вновь уступая место устной речи плюс зрительному образу, коммуникациям плюс телекоммуникациям, что требует иного восприятия — одновременного — и, значит, другой модели мышления. Теперь человечество превращается в «глобальную деревню», где новость не просто узнаешь, но можешь увидеть, едва она случилась.

    Иосиф очень сильно постарался приблизить не просто новости, но и жизнь разных людей друг к другу. Идея была простая: чем ближе к тебе человек, тем яснее, что он, собственно, мало отличается от тебя, даже если у него другой цвет кожи и другой разрез глаз. Потому что его реакции на события и поведение людей очень похожи на твои — люди смеются над смешным и плачут, когда страдают. А раз так, «идея врага», враждебности должна остаться в прошлом, уступив место братству и взаимопониманию.

    Он был неисправимым идеалистом-практиком, по словам человека, его хорошо знавшего. Телемосты, начатые им, скорее доказали его практичность; «мосты работают», сводя людей, сближая их позиции и точки зрения. Кроме того, его, безусловно, «грела» мысль, что виртуальная реальность меняет модель сознания, до того созданную чтением, а не смотрением. А если меняет, почему бы не изменить ее в лучшую сторону?

    А может быть, сегодня слова вообще не так важны? Ведь заменяет же многим картинка в телесети книгу? Может быть, сегодня важнее… молчание? Такой вот неожиданный виток сделала вдруг мысль Гольдина. Что если перед встречей президентов Тосику Кайфу и Михаила Горбачева устроить наблюдение за восходом Солнца?

    Кто знает, что происходит в это время в душах людей? Иосиф был уверен, что это, как очищение, душевное омовение; человек освобождается на какое-то время от скверны, страхов, забот, суеты. Луч Солнца соединяет его с Землей и Богом. Перед важными делами — принятием решений такой миг может стать судьбоносным. Вот он и хотел, чтобы до начала переговоров Тосику Кайфу и Михаила Горбачева в зале наступила минута тишины, — Солнце появилось на небосводе, и они оба причастились бы этому чуду.

    Но судьбе не угодно было осуществить мечту Иосифа Гольдина. Для них, как он ни старался, чуда не произошло.

    Хвалу и клевету приемли
    равнодушно…
    А.С. Пушкин

    Редко можно встретить человека, столь не склонного впадать в радость или отчаянье по поводу своей персоны и всего того, что с ней происходит. И даже, как ни странно, по поводу своего дела. Его несгибаемая уверенность была так велика, что отношение окружающих оказывалось всего лишь естественной и вполне предсказуемой помехой, которую не следовало замечать, а делать то, что считаешь нужным с бесконечной верой. И все.

    Стрела «работала», летела — он стремился к цели, на ходу меняя тактику, превращая поражение в победу. Так было и в Японии. Когда оказалось, что к встрече президентов он и все остальные «народные дипломаты» не будут иметь никакого отношения, он, ничуть не горюя, принялся добиваться своего, взявшись за дело с другой стороны.

    Одна из крупнейших корпораций Японии «Такэнака», воспользовавшись услугами известного архитектора Сидзюо Хараду, разработала проект небоскреба «Скай-сити — 1000» («Небесный город — 1000») высотой в тысячу метров. Гигантский комплекс, позволяющий разместить на 800 гектарах более 100 тысяч человек вполне в комфортабельных условиях. Предполагалось создать пространственные территории «полочного» типа, которые включат в себя все компоненты инфраструктуры (транспорт, энерго- и водоснабжение, канализацию и прочее), необходимые для целого городского района. На каждой такой территории будут жилища, офисы, торговля, школы.

    Понятно, что разработчики проекта использовали самые передовые строительные идеи. Например, концепцию объемной конструкции, системы вертикального транспорта, предполагалось использовать даже строительных роботов и особые системы для защиты от катастроф и сбережения энергии. Были и другие «сумасшедшие» идеи — например, создать «воздушные плато». Небесный город должен представлять собой огромную структуру из четырнадцати таких вогнутых плато, расположенных одно над другим, а внутри каждого — просторная площадь, где можно прогуляться среди цветов и деревьев.

    Словом, не в сказке сказать, не пером описать.

    «Очень хорошо, — говорит Иосиф, связавшись с корпорацией и став участником семинара в клубе иностранных корреспондентов в Токио в мае. Как раз в это время он был еще в Японии. — Но что это за гигантский, совершенно невероятный дом без сверхзадачи, сверхидеи? Дом и все? Вкладывать такие бешеные деньги просто в дом?! Это несерьезно. Давайте сделаем «Скай-сити» Маяком для человечества. Вот сверхзадача!

    «Скай-сити» — по существу, ключевой элемент системы «Зеркала для человечества». Ну, смотрите, если совместить их в единое целое, это же во много раз усилит их ценность и реальное значение. Почему? Очень просто. Объясняю.

    Вы же все знаете Бакминстера Фуллера, одного из самых замечательных и оригинальных мыслителей ХХ века. Он прославился как инженер, дизайнер, строитель, хореограф, математик, поэт, философ, но более всего — как изобретатель и архитектор. Он изобрел и понастроил в пятидесяти странах мира, добравшись даже до Аляски, дома-полусферы, друзья назвали их баки-дома, потому что его звали Баки. Эти необычайные строительные конструкции, «геофизические купола», со временем, по его мысли и мысли его друга МакЛюэна, должны будут стать важной частью грядущего мира. Они должны стать элементами той сети, которая уже сегодня возможна благодаря спутниковой космической связи.

    Но если это — уже реальность, то, может быть, нам стоит сделать следующий шаг. Ведь благодаря новому политическому мышлению и развитию советско-японских отношений жители Сибири и Дальнего Востока могут обрести иную жизнь. Наш «Маяк для человечества» сделает связь между людьми и городами реальностью. Сеть спутниковой связи свяжет людей…

    Может быть, благодаря нашему «Маяку для человечества» возникнет советско-японский архипелаг технополисов, в которых люди, возможно, станут немного счастливее…»

    Вот о чем он мечтал. Зеркалом или Маяком связать людей, показать им друг друга и увидеть, что общего больше, чем разного, и конфронтация — пережиток прошлого убогого и злобного политического мышления.

    Трудно было представить себе, что японцы, в основном бизнесмены, люди чрезвычайно осторожные и недоверчивые, всерьез и сразу поймут и согласятся с Иосифом. Он сам на это мало рассчитывал. Но именно так и случилось. Его идея вызвала настоящий восторг и принята была тут же, безоговорочно: «Такэнака», это было самым главным, поддержала идею слияния «Скай-сити — 1000» и «Зеркало для человечества» в единую концепцию «Маяк — зеркало для человечества».

    Безудержная энергия Гольдина и его аргументы увлекли людей, на первый взгляд чуждых фантазий. Потому что они пережили Хиросиму и Нагасаки, устали от страха и, может быть, поверили, что политику могут творить люди, чуждые войнам…

    Да, он был безразличен к одобрению, личному успеху. Юрий Чирков, давний автор и друг журнала, хорошо знавший Гольдина, написал о нем статью в журнале «Миллениум», серьезную, умную, и дал Иосифу прочитать. Юра рассказывает, как удивило его равнодушие Иосифа. В этом было даже что-то обидное, но Юра слишком хорошо знал цену Иосифу, чтобы обижаться. Джо жаждал только достижения цели, ничто другое его не волновало.

    Но жизнь шла вразрез его надеждам, уверенности и намерениям. Грянул августовский дефолт 1998 года. Новое политическое мышление, о котором навязчиво, словно заклиная, говорил Джо, всей душой желая верить в его наступление, похоже, так и не наступило. А старому годилось и старое. «Маяк — зеркало для человечества» — это не для них. Время изменить людей, чтобы изменилась история, в частности наша российская, похоже, еще не наступило. И Джо не дождался его наступления.

    Он умер один в гостиничном номере от сердечного приступа.