Паля. Я тогда была маленькая, щупленькая, до станков, до батана не достовала. Помощники мастеров сделали мне подставочку, и я стала работать, учиться профессии ткачихи. Своими руками стала зарабатывать на хлеб.
Училась я быстро, дело спорилось. Сначала я работала отрывщицей на новых станках, а потом дали мне сразу 12 станков.
Дело у нас пошло. Работали дружно, весело. У нас была такая чистота — новый цех, светлый, большой. Иной раз, когда у меня время оставалось и меня соседка просила посмотреть за ее станками, я была рада, что еще и на других станках можно поработать. Потом решили мы взять уже по 26 станков — план выполняли, дело спорилось. Тогда уже появились первые ударницы. Дали мне вскоре 40 станков обслуживать — получилось, и я оказалась среди ударниц.
Вскоре к нам на фабрику вновь привезли станки, теперь уже наши, отечественные из Ленинграда, и попросили поработать на этих станках двух Виноградовых: Дусю из соседнего цеха и меня. Все думали, что мы сестры, а я всегда говорила, что мы сестры по труду. И стали мы работать уже на 70 станках.
Шел 1935 год. В июле мы перешли работать на 70 станков, а вскоре впервые заговорили о Стаханове. 31 августа рабочий шахты Центральная Ирмино Кадиевского района Луганской области Алексей Стаханов поставил всесоюзный рекорд производительности труда: за 6 часов отбойным молотком вырубил 102 тонны угля. За смену — 14 норм. Это была десятая часть всей суточной добычи шахты! Многие даже не поверили в такой ошеломляющий рекорд,— быть может, это случайность, удачное совпадение обстоятельств? Но вот рекорд Стаханова уже перекрывает другой забойщик — Мирон Дюканов, который за смену вырубил 115 тонн угля. Проходит еще время, и Стаханов перекрывает свой же рекорд: 9 сентября он вырубил за смену уже 175 тонн угля. «Одиннадцать вагонов угля за шесть часов!» — писала в то время про Стаханова газета «Правда». Потом «посыпались» новые достижения: рекорд Никиты Изотова — 240 тонн угля в смену!
Нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе горячо поздравил шахтеров Донбасса с замечательным движением героев. Он сказал, что это новое блестящее доказательство, какими огромными возможностями мы располагаем и как отстали от жизни те горе-руководители, которые только и ищут объективные причины для оправдания своей плохой работы, плохого руководства. Теперь вопрос заключался в том, чтобы на опыте ударников-шахтеров организовать работу по добыче угля и поднять на новую высоту производительность труда во всем Донбассе и во всех угольных бассейнах.
О стахановском движении уже знали все. По-новому, по-ударному стали трудиться люди самых различных специальностей на самых разных производствах. Алексей Стаханов не только поразил своим умением работать, достигать фантастических для того времени результатов, он стал для многих из нас путеводной звездой, человеком-идеалом, на которого равнялись, который не только побил рекорды по добыче угля, но и поломал нагромождения недоверия, скептицизма, сомнения тех, которые доказывали, что все это — просто шумиха вокруг несуществующих рекордов. Так появилось новое поколение — поколение стахановцев, людей, удивлявших своим энтузиазмом, работоспособностью, верой в успех и добившихся поистине потрясающих достижений.
В Донбассе появились Терехин, Поздняков, Савченко, Концедалов... В Горьком на автозаводе кузнец Алексей Бусыгин отковал за смену 1001 коленчатый вал вместо 675 по норме, побив все рекорды кузнецов, работавших на заводах Форда в США.
Молодой машинист Кривонос из Славянска начал водить сверхтяжелые по тем'временам товарные составы с небывалой прежде скоростью 44 километра в час — вдвое быстрее нормы.
Рабочий обувной фабрики «Скороход» в Ленинграде Сметанин перетянул за смену 1400 пар обуви вместо 655 по норме, побив рекорд рабочих знаменитых в то время фабрик чехословацкого «обувного короля» Бати.
Рекордного по тем временам показателя вспашки — 1715 гектаров на трактор —добилась молодая трактористка из Старо-Башевской МТС Паша Ангелина.
Против обычных тогда 132 центнеров сахарной свеклы с гектара полевод Мария Демченко вырастила со своим звеном 523 центнера с гектара.
Комбайнер Константин Борин из Сталинградской области убрал 780 гектаров хлеба.
Стахановское движение уверенно и широко шагало по стране. Его появление было велением нашего времени. Не добейся рекордов Стаханов, Изотов, Ангелина, появились бы другие маяки, новые формы труда — труда свободного, который раскрывает для человека еще невиданные возможности. И рекорды производственные, экономические, научно-технические были бы обязательно.
Помню, когда нас с Евдокией Виноградовой, как одних из инициаторов стахановского движения, пригласили на торжественное заседание в честь восемнадцатой годовщины Октября в Москву в Большой театр, «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин сказал там слова, которые я потом не раз перечитывала и обдумывала: «Стахановское движение есть чисто советская форма борьбы за увеличение производства. Оно возможно только в социалистическрм государстве, где рабочие уже вполне понимают, что благосостояние страны и их личное зависит от степени интенсивности и производительности их труда. Оно невозможно в условиях капитализма, где высокая производительность труда ведет к кризису и безработице. Задачи партии и всех трудящихся Советского Союза — всемерно поддерживать и развивать стахановское движение. Огромную помощь этому движению могут оказать инженеры, техники, организаторы производства. Результаты стахановского движения могут опрокинуть самые смелые ожидания».
Мы, ткачихи Виноградовы, в то время, конечно, и знать не знали, что наши имена войдут в историю этого движения. Мы трудились как могли, старались работать лучше, производительнее. Когда пронеслась по стране весть о Стаханове, мы задумались: один человек может ставить рекорды на производстве, а мы хуже? Мы на своем месте тоже должны доказать, на что способны ткачи, а дело их не менее важное, чем, скажем, добыча угля. В то время весь упор делался, конечно, на развитие тяжелой промышленности. Но мы считали, что «добыча» ситца должна тоже идти по-ударному. Ведь в то время выдавали всего по три метра ситца на человека в год. Задело нас еще и то, что в Донбассе, на Волге есть рекорды, а мы отстаем. И решили мы с Дусей с 70 станков перейти на 100. Как решили, так и сделали.
Вскоре нас пригласили в Москву. Тогда в столицу съехались представители почти всей легкой промышленности. Мы подтвердили свое слово: работать на 100 станках. Наш почин подхватили ткачи из других городов страны, многие взяли себе повышенные нормы. А девушки с нового комбината из Родников пообещали побить рекорд Виноградовых.
Нелегко нам было отстаивать свое первенство. Тесно уже становилось нашим станкам в цехе, их все прибавлялось, а ставить было уже некуда. И наши соперницы не давали успокоиться. Когда мы вновь повысили свои нормы и перешли работать уже на 140 станков, ткачихи из Родников во главе с Татьяной Одинцовой решили от нас не отстать и тоже перешли работать на 140 станков.
Вскоре присылает к нам на фабрику в Вичуту телеграмму сам Серго Орджоникидзе — нарком тяжелой промышленности. Приглашает в Москву на встречу стахановцев. Во второй раз мы уже ехали в Москву посмелее.
Приехали в Москву и Стаханов, и Бусыгин, и многие другие. Там мы и познакомились со своими коллегами. А утром нас пригласил к себе Серго Орджоникидзе. Мы от волнения двух слов сказать не могли, но все же, как умели, рассказали о своей работе. Орджоникидзе сидел, смотрел на нас и говорил: «Кто передо мной сидит.— девчонки и мальчишки. И вот эти девчонки и мальчишки перевернули все существующие когда-то нормы».
Совещание перенесли в Кремль — настолько много съехалось народу. Эта встреча длилась пять дней. Выступали все стахановцы, рассказывали о своей работе. Дали слово и нам. Мы рассказали о своих делах и пообещали перейти на 208 станков.
Когда мы приехали к себе в Вичугу, волновались: как посмотрит на это коллектив. Были и такие, которые возражали, не верили в наше дело, говорили, что мы выскочки. Мы и сами-то боялись — вдруг не справимся, подведем товарищей, наобещали, а не выполним взятые обязательства. Работали мы по-прежнему вдвоем: смену — Дуся, смену — я. Были у нас и помощники: зарядчица, которая заряжала барабаны, и отрывщица. Работать было интересно, с работы уходить не хотелось, и усталости почти не чувствовали, а ведь за смену проходили больше чем 25 километров. О славе мы тогда вовсе не думали, да и за деньгами не гнались.
Вдруг из Родников приезжает товарищ и говорит, что Татьяна Одинцова берет завтра 208 станков. Думаем, ну всё: они нас догнали и перекроют наш рекорд. Что делать? Дуся пришла ко мне заплаканная. Пошли к директору, попросили, чтобы прибавил и нам еще станков. А директор говорит: «Где я вам еще станков возьму — у других ткачих взять и вам дать?» Решили позвонить секретарю горкома партии. Приехал он на фабрику, смотрит — цех небольшой, новые станки ставить некуда. Но все понимали: если дали слово, надо его держать. А рядом с нашим цехом за стеной был кабинет начальника цеха. Мы и говорим: сломайте стену, поставьте нам еще и в эту комнату станки, а начальнику найдите новый кабинет. Так и решили. Всю ночь работали строители, мастера, монтажники. А утром у нас уже было 216 станков.
Так с 70 станков мы перешли работать на 216. Меня часто спрашивают: «Как же вам это удалось? Ведь это больше, чем в три раза вы перевыполнили норму...» И я скажу: не только наше умение, многолетний опыт, сноровка сделали нас ударницами, но прежде всего нам помогал весь фабричный коллектив, наше руководство. Ведь не пойди, к примеру, они нам навстречу, не поверь они в наши силы, не было бы рекордов, не было бы и новых метров ткани, которых так не хватало в то время стране. Ведь это дело рискованное: то ли будет рекорд, а то и оборвется победная золотая нить. Однако кто не рискует, не верит в свои силы, тот не выигрывает, остается в тени. А время было такое, что в тени оставаться никак не хотелось: были Стаханов, Бусыгин, Кривонос, Ангелина — почему мы, ви-чугские ткачихи, должны отставать от них?
Да, стахановцы ставили великолепные рекорды, ученые и инженеры поражали мир открытиями, страна жила огромной дружной семьей, где усталости и скуке места не было, где не тосковали по несбывшимся мечтам, а воплощали эти мечты в жизнь. Такое было время стахановцев — трудное и прекрасное, яркое и богатое.
Романтики — теперь часто говорят о стахановцах. Да, мы были романтиками, а в юности и нельзя без романтики. Только у каждого поколения — своя романтика. Поэтому, когда я сейчас узнаю, что юноши и девушки едут на новые стройки в Сибирь, Нечерноземье, на БАМ, то вижу в этом не только зов времени, экономическую необходимость для страны, но еще и романтику молодости. Только с ней можно открывать новые месторождения, строить железные дороги и города, ставить рекорды и сочинять песни. Традиции романтики первопроходцев живы и приумножаются!
...9 декабря 1935 года было опубликовано постановление ЦИК Союза ССР: «За инициативу и первенство в деле овладения техникой своего дела, за трудовой героизм и выдающиеся успехи в повышении производительности труда, благодаря чему были преодолены и оставлены далеко позади старые технические нормы и превзойдены в ряде случаев нормы производительности труда передовых капиталистических стран, — в ознаменование Первого Всесоюзного Совещания стахановцев промышленности и транспорта Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет — наградить...» Среди сорока трех стахановцев, удостоенных ордена Ленина, были Дуся Виноградова и я.
Когда Михаил Иванович Калинин вручал нам эту высокую награду, во что мы с трудом поверили, он сказал, что нам надо учиться, лучше овладевать своей специальностью, работать сознательно, а для этого одного производства мало, нужны серьезные, глубокие знания. И мы поехали в Москву учиться в Академию легкой промышленности. Во время каникул мы вернулись на фабрику и решили работать теперь уже на 284 станках. Потом, уже во время войны, на этих станках работали наши преемницы — девушки-ударницы. Сейчас мне часто приходится бывать на заводах, фабриках, стройках, в колхозах. И я вижу свою смену. И радуюсь ей. Была я недавно на Читинском камвольном комбинате. Подошли ко мне девушки-ткачихи и говорят: «Мария Ивановна, мы будем хорошей сменой, от вас не отстанем, мы чтим стахановское движение, учимся у него». И знаете, я действительно поражаюсь: девушки делают план не одной пятилетки, а трех, четырех за год! Я вижу, как они перенимают наши традиции — трудиться по-ударному. Сейчас, конечно, и техника намного лучше, и условия труда прекрасные, с нашими не сравнить, и квалификация рабочих куда выше нашей. И все-таки не только прогресс техники может определять производительность труда, но и отношение к своему делу. А отношение к своей работе тех, с кем мне довелось встречаться, самое что ни на есть стахановское.
Радует меня такая молодежь, которая хочет себя показать в ударном труде, отстоять свою рабочую честь. Такими можно гордиться!
Но, к сожалению, не всё у нас кругом гладко и прекрасно. Нынешние подростки, молодые люди так же неодинаковы и сложны, как это было в мое время. Что сегодня меня больше всего беспокоит в современной молодежи? Кажется мне, не всегда хватает ей самостоятельности, решительности, способности делать серьезные,ответственные шаги в жизни. Конечно, нельзя так говорить обо всей нашей молодежи — это, скорее, относится к некоторой ее прослойке из племени эдаких «маменькиных сыночков». И не всегда даже они сами в этом виноваты. В этом больше всего виноваты их родители. Такими их воспитали: несмелыми, инертными, ленивыми. А понимать, что они таким воспитанием обрекают свое чадо на жалкое существование, почему-то взрослые не хотят. Бывает, что и профессию родители за своих детей выбирают, и на работу устраивают — лишь бы их ребенок не перетрудился, не перенапрягся, Логика такая: «Хватит, мы свое поработали — пусть теперь хоть он поживет по-людски». И человека — молодого, сильного, способного — насильно втискивают в рамки пассивного существования. И не будет у него умения постоять за себя в жизни, не рискнет он взять на себя что-то важное, что позволило бы ему вырасти в глазах других и называться Человеком с большой буквы. Иные молодые люди даже такие заботы, как зарабатывать себе деньги и без помощи уже престарелых пап и мам содержать свои семьи, считают лишними. И существуют эдакие пустоцветы, как правило ни в чем себя не нашедшие: ни в работе, ни в семейной жизни.
Знаю я одну такую семью. Еще в школе мать помогала дочери делать уроки, нанимала репетиторов. К институту готовились вместе. Ни о какой работе на производстве, конечно, не могло быть и речи: девочка должна учиться и непременно в «престижном» вузе. Правдами-неправдами попала дочь в институт. Пять лет отучилась. Пришло время идти на работу, да не тут-то было. Дочери-то уже двадцать три года, и она уже привыкла, что все за нее должен делать кто-то. Все так легко давалось ей в этой, пока еще небольшой, но уже вполне приятной жизни, что перестраиваться не хотелось. Да и не могла она, характер уже сформировался. Характер потребителя, которому все всё должны.
И вы знаете, я эту девушку не виню. Ничуть. Мне даже ее жалко — искалечена ее жизнь: и специальность за нее выбрали, и институт, и работу нашли, и, хотя все это ей ни к чему, не по душе, за нее уже решено. А ведь жить-то все-таки ей самой придется. Родители за нее прожить ее жизнь не смогут...
Таким домашним воспитателям-неудачникам мне хочется сказать: остановитесь, оглянитесь на себя, на свое прошлое. Пусть, может быть, ваша жизнь сложилась и не так, как вам хотелось бы, пусть вы не достигли чего-то, но вас в ваши юные годы никто не лишал самостоятельности. Так не мешайте же своим детям добиваться своего в жизни, прикладывать к этому свои руки, свой ум, свой характер. Не лишайте их права голоса. В этом и проявится их жизненная закалка, наука, которую нигде не преподают, которой учит сама жизнь. Она же и ставит свои оценки.
Вот тут я опять вернусь к тому, о чем говорила в самом начале. Каждый сам решает, какую ему выбрать для себя судьбу — яркую или тусклую, сложную или легкую. Это во многом зависит от характера человека. А формируется он в молодые годы, в детстве. И если постоянно освобождать ребенка от вроде бы ненужных ему трудностей — успеет, мол, еще наработается,— предупреждать каждое его желание, решать за него почти все встающие перед ним задачи, он вырастет недееспособным, слабым духом, тепличным человеком.
Еще с чем мне приходится сталкиваться, наблюдая сегодняшнюю молодежь. Это категория молодых людей, которых можно бы называть приспособленцами. Такие молодые люди сродни предыдущим намерением только брать от жизни, не давая взамен ничего. Они стремятся устроиться на «тепленькие» местечки, где можно получать побольше, не утруждая себя особенно. Они отнюдь не лишены самостоятельности. Напротив — они деятельны, работоспособны, энергичны. Но направлено все это только в сторону собственной выгоды, наживы для себя любимого. Что там коллектив, планы, нормы? Пусть всё это делают другие, а у них иные заботы, свои личные планы. Думаю, и в формировании таких людей не вторую роль сыграли родительские поучения, примеры и наказы.
Молодым надо вовремя помочь понять, что есть истинные жизненные ценности, а что — поддельные. Машина, дача, видиосистема — за этими «кумирами» наступает пустота, если в человеке не заложено нечто большее — желание и способность к творчеству, созиданию. И человек способен за свою жизнь совершить нечто большее, чем заботиться только о своем благополучии. И надо не только брать, но, главное, постоянно отдавать людям частицу себя, свой труд, свое сердце. Это обязательно окупится с лихвой. И люди придут к тебе с нижайшим поклоном поблагодарить за твой высокий, нужный Родине труд. А что может быть выше этой похвалы?
Быть может, молодому человеку 80-х годов покажутся сегодня несколько наивными мечты и радости нашего поколения, которое приводили в восторг первые паровозы и тракторы, первые кинофильмы и автомобили. Нам не стыдно казаться такими. В главном мы были тверды: поколение стахановцев никогда не подменяло истинные жизненные ценности фальшивыми.
Дать человеку верные ориентиры в жизни, воспитать хорошим работником — это первейший долг родителей. Родители могут и подсказать, какую выбрать профессию. Именно подсказать, но ни в коем случае не настаивать. Легче всего это происходит в семьях, где профессии родителей являются потомственными.
Я, к примеру, родилась в семье ткачей. Вся округа была из одних ткачей, и разговоры шли только о ткачестве. Мы, девчонки и мальчишки, и не помышляли ни о какой другой профессии. И попасть на такую фабрику, какая была в Вичуге, было для нас настоящим счастьем.
А сейчас — выбирай любую профессию, к чему больше душа лежит. Профессии помогают выбрать в школе, но и семья в этом играет, безусловно, большую роль. И все-таки, если молодой человек еще не разобрался, кем ему быть, уместно и в школе, и дома посоветовать ему сначала овладеть какой-либо рабочей профессией, которая всегда пригодится в жизни. Это и позволяет сделать сегодняшняя ранняя профориентация, что предусмотрена школьной реформой. Так лучше, на пользу и молодому человеку, и обществу, А то бывает, приходит инженер на завод или на фабрику, за плечами у него пять лет учебы в институте, а иной рабочий лучше его знает дело. И выходит, что молодой специалист только на бумаге инженер. А когда человек уже приобрел какой-то профессиональный опыт, разобрался на практике, что это за работа, он и сам решить может, какую выбрать специальность, справится ли он с ней.
Во всяком случае мы должны учить детей: за какое бы дело человек ни брался, относиться к нему надо честно и добросовестно. А если к этому прибавить еще любовь, талант, вдохновение,— да, да, именно вдохновение,— то и получится тот ударный труд, о котором мы так много говорим, пишем, ищем скрытые резервы, А ведь главные-то резервы — в самом человеке, в его стремлениях и умениях сделать свой труд отличным, новаторским, творческим. И сейчас я говорю не только о ткачах, шахтерах, кузнецах — стахановцах. Я говорю о любой профессии. Тогда труд можно назвать стахановским.
В этом году у меня двойной юбилей — 75-летие и полвека стахановского движения. Это большой праздник для меня и моих товарищей-стахановцев, для тех, кто подхватил знамя нашего движения в Фергане и Тирасполе, в Тюмени и Красноярске, в Чите и Иванове. Везде, куда бы я ни приезжала, молодежь встречает меня как старую знакомую: расспрашивает, советуется, А это огромная радость — быть везде как дома, быть нужным человеком, в которого верят. Вот об этих-то истинных ценностях в жизни я и говорю моим юным друзьям. Главное, когда человек необходим, а порой даже незаменим на своем рабочем месте. Все остальное придет. Главное — стараться больше отдавать людям, чем брать.
Сейчас наша страна готовится к XXVII съезду партии, и встретит она съезд трудовыми победами. А победы без соревнования, как правило, не бывает, И хотя формы соревнования теперь и новые, но дух его по-преж-нему стахановский. «Ни одного отстающего рядом!» — такой девиз возможен лишь в социалистическом, стахановском соревновании, потому что надо не только перегнать, но и помочь отстающему, чтобы вместе идти к намеченной цели.
Из материалов совещания в ЦК КПСС мы знаем, что сейчас на передний план выдвигаются вопросы ускорения научно-технического прогресса, интенсификации производства, улучшения качества продукции, усиления экономии, укрепления трудовой дисциплины, повышения производительности труда, личной заинтересованности каждого в том, что он делает. В общем нашем деле не должно быть холостых ходов. Если кто-то схалтурил, сделал что-то кое-как, расплачиваться придется всем нам. А чтобы этого не было, каждый должен сам себе предъявлять строгие, серьезные требования. И это тоже закладывается с детства — требовательность к самому себе.
Сегодня я могу с радостью сказать: вырос новый рабочий человек — созидатель, наш преемник, уверенно чувствующий себя в мастерстве и творчестве, человек активной жизненной позиции. И такому человеку, думаю, под силу решать самые сложные проблемы, совершать подвиги. В надежные руки мы передаем свои стахановские традиции. Их золотая нить не порвется никогда.
С ребятами из 64-й московской школы-интернета я познакомился прошлым летом во Всероссийском лагере «Орленок». Мальчишки как мальчишки. Приглядеться к ним заставил случай.
Отряд собирался в поход и уже готов был выступить, когда обнаружилось у одной девочки не застегивается лямка рюкзака, Запасного, конечно, не было, а новый рюкзак получать на складе — полдня потеряешь. Девочка чуть ли не в слезы — оставаться ей в лагере. И тогда подошли трое ребят, В руках у одного были плоскогубцы, у другого — маленький молоточек, у третьего — большая игла и нитки («Запасливые какие» — подумал я тогда). Мальчики осмотрели поломку; «Не расстраивайся, сейчас починим». И вправду, через десять минут всё было готово. Потом, бывая в отряде, где отдыхали эти мальчишки — воспитанники школы-интерната, я всякий раз поражался, какие они умелые и самостоятельные: наладили радиосвязь в дружине «Комсомольская», отремонтировали электропроводку, не один радиоприемник починили, Одним словом, настоящие мастера на все руки. Естественно возник вопрос: почему же тогда другие подростки, их сверстники, у которых тоже есть производственная практика на промышленных предприятиях, не проявляют тех же умений, такой же сноровки, почему трудовая наука не сделала их руки умными?
— А вы познакомьтесь с коллективом школы поближе. И поймете, откуда это все в ребятах,— посоветовал начальник дружины «Комсомольская» Виктор Петрович Кащеев.
