Человек-волк

Кирилл Ефремов • 18 декабря 2017
Тайный союз индивидуализма не приемлет. Здесь требуется полное подчинение, слияние с коллективом. Для того и надеваются маски, капюшоны, доспехи ниндзя, колпаки ку-клукс-клана — чтобы добиться не столько невидимости и метаморфоза, сколько обезличивания.

    Оборотнем не рождаются

    От слова «зомби» так и веет экзотикой. Это где-то в джунглях, где-то не у нас. Но с ними сравнивают и человека европейского мира, употребляя термины «зомбификация», «неозомби». Они ассоциируются со способностью слепо выполнять чужую волю, тупой одержимостью. С жестокостью и кровавыми преступлениями. С какой-то мистической неуязвимостью. Нередко добавляется еще один атрибут: превращение в звероподобных монстров. Сколько триллеров создано о них — одна сотня, две? Приберегите чеснок, серебряные пули или хотя бы осиновый кол, иначе в полнолуние к вам явится… человек-волк!

    Ну, а если без фантастики? Оказывается, еще недавно оборотничество и воинственная одержимость были вполне распространенным явлением общества, за которым стоял феномен тайных военно-мистических союзов. В обществе Западной Африки помимо институтов официальной власти большое влияние имеют старейшины. Они распоряжаются не только умами, но и деньгами своих соплеменников. Немалая часть этих средств идет на оплату образования молодых и перспективных членов племени, чтобы затем пристроить их в структуры власти или бизнеса в качестве «своих» людей. Еще часть средств поддерживает работу воинственных союзов, задача которых — устранять противников и устрашать население.

    Старейшина влиятелен не только из-за богатства и авторитета. Он имеет еще и мистическую власть — подобно духовнику или крестному отцу в европейском обществе, только более прочную. Ведь старейшина руководит обучением молодежи в особых лагерях, где, помимо военной подготовки, неофиты учатся беспрекословному подчинению воле старших и проходят обряд инициации — допуск в «союз посвященных».

    Что случится с тем, кто не выполнит волю союза? Его ждет изгнание из общества или физическая расправа. Обычно это не простое убийство, а символическое жертвоприношение. Представьте, что вы участвуете в таком действе где-нибудь в Сьерра-Леоне. Бьют тамтамы, горят факелы. Все посвященные принимают заранее приготовленные наркотические снадобья. Тело раскрашивается, лицо прячется под маску. И вот под монотонные песни-заклинания и дробь барабанов начинаются ритуальные танцы. Их гипнотический ритм делает свое дело: участники обряда — это уже не обычные крестьяне и охотники, а люди-леопарды, одержимые жаждой крови. Урча и пригибаясь, как гигантские кошки, члены «группы расправы» крадутся сквозь заросли к тропе. И едва их прежний сотоварищ, а ныне приговоренный оказывается в пределах досягаемости, они с рычанием набрасываются на жертву. В ход идет цепь, замаскированная «под хвост», острые крючья-когти, надетые на руки, а то и собственные зубы. Ломаются кости, рвется плоть. Когда изуродованное тело найдут, полицейские придут к заключению, что, судя по повреждениям, это «дело зубов» леопарда. Результат такой карательной операции двоякий: избавиться от неугодного и в то же время крепче повязать новообращенных, показав им цену отступничества.

    Тайна — обязательный элемент ритуального союза. «Ритуальные товарищества буквально «сотканы» из эмоций страха и устрашения, магии и мистики, секретности и террора» — пишет И.Л. Андреев. Но если исполнители должны остаться в тени, то сами акции, напротив, широко афишируются, порождая «эпидемию страха».

    Когда Африка «вышла из берегов», паутина ее тайных союзов распространилась по всему миру. Средства, направленные старейшинами на образование молодых членов союза, не пропали даром. Так, в конце 1990-х выходцы из Западной Африки заявили о себе громкими преступлениями, опустошая банковские счета с помощью виртуозных компьютерных операций. Кстати, хорошее и недорогое образование можно было получить в советских вузах — чем тайные союзы активно пользовались. Сегодня нередко звучит мнение, что полученная здесь квалификация, вполне возможно, служит целям терроризма. Особенно при работе с биологическим оружием. Впрочем, Африка здесь — лишь пример, иллюстрация. Подобных «страшных историй» можно рассказать сколько угодно. Поговорим лучше об общих сторонах явления.

    В семье зверя

    Как же получить из человека «человека-волка»? Пожалуй, проще сказать, что препятствует его появлению — это всевозможные «блага цивилизации». Особенно важную роль играет настойчивое воспитание «общечеловеческих ценностей» и обогащение информационной среды. Обычно склонные к «зомбификации» люди выросли, недополучив этих богатств.

    А на пользу «человеку-волку» идет война. Люди гражданские, не изучавшие и не применявшие искусство убивать, в качестве «оборотней» не годятся. Для обучения же испокон веков использовались военизированные лагеря. Среди законов такого коллектива обязательно есть какие-либо сексуальные табу. Еще одно условие — оторванность от семьи. Фактически человек должен забыть старых родственников и приобрести новых. Ибо он попал в «семью зверя», спаянную мистическим родством. Его родителем становится мифический образ, животное-тотем. Задача посвященного — походить на нового родителя. Тогда он получает доступ к мистической силе божества. Оборотни везде свои: пауки, лисы, ягуары. Карибские вуду превращались в обезьян. Папуасы — в крокодилов. В Нигерии ужас наводили люди-буффало (африканский буйвол настолько свиреп, что его боится даже лев). В Азии тоже сохранились тотемические отголоски военно-мистических союзов — это школы восточных единоборств, основанные на подражании животным: тигру, обезьяне, змее, дракону. Успешное перевоплощение — залог непобедимости.

    Что касается Европы, то здесь символом-тотемом чаще всего выступали волк и медведь. Кстати, особая форма одержимости, наблюдаемая у бывших военных, названа европейскими психиатрами «ликантропией» (буквально «волкочеловечием»). В старые времена в Европе были распространены тайные «общества волка» — не менее колоритные, чем африканские «общества леопарда», о которых рассказывает И.Л. Андреев. У «людей-волков» те же атрибуты: они наводят страх, обладают мистическим могуществом, великой тайной, обращаются в животных и жаждут крови.

    Совершая карательные обряды, европейские «зверолюды» использовали маски, костюмы и театральные приемы — не менее творчески, чем африканцы. Разумеется, предпочитали появляться в полнолуние, иначе костюм и выступление не разглядят — и не оценят. Стоит ли говорить, какое впечатление производила работа тайных союзов на суеверных простолюдинов, боявшихся каждого кустика? А вот служители власти, церковники были не из пугливых. Укрепляя свое влияние, они устроили настоящую «охоту на оборотней». Все эти лесные облавы, пытки, костры инквизиции, «Молоты ведьм» и прочее. Сегодня их предпочитают трактовать как варварскую жестокость. Однако нет дыма без огня. Полагаю, шла нешуточная борьба центральной христианской власти против местных (большей частью языческих) союзов. Последние проиграли. Поэтому в поздних преданиях уже изображаются не члены могущественного союза друидов или берендеев, а дряхлые колдуны, сокрытые в лесах и болотах, сторонящиеся людей, а главное — индивидуалы, «сами по себе».

    Обезличивание

    Соответственно, и «курс молодого бойца», который проходит неофит, в немалой степени является «курсом обезличивания». Даже если брать примеры, далекие от африканских джунглей или подземелий мистических орденов. Возьмем… обычный армейский призыв. Один из первых шагов — лишение сокровенного. На медосмотре, извините за подробность, неофиту велят раздвинуть ягодицы и оттянуть крайнюю плоть. Открывшиеся взору анатомические образования ничуть не более нелепы, чем зуб или ухо. Однако с древних времен они символизируют магическую индивидуальность и посему укрываются от глаз (иначе «сглазят») как нечто «неприглядное». И принудительный осмотр здесь служит цели не только здравоохранения, но и психологического воздействия. Обряды «лишения сокровенного» где-нибудь в Папуа или в Африке были куда жестче: помимо обнажения сокры-тых — даже у самых голых дикарей — частей тела, неофиты подвергались сексуальному насилию и генитальным увечьям (самое простое из которых — обрезание).

    Следующий шаг — лишение собственной внешности: новобранца стригут наголо и облекают в униформу. Постепенно служивые приобретают удивительное сходство. Обезличиванию также подвергаются занятия, права и желания (даже по мере возможности, чувства и мысли) — они должны сделаться «как у всех». Обезличивается индивидуальное время, ритм жизни. В результате достигается основная цель, ради которой организована срочная служба: сотворить солдата, способного, вопреки личным побуждениям, отнимать чужую жизнь и отдавать свою.

    Ритм… Для создания «человека-волка» это крайне важно! Нужны долгие часы ритмических занятий. Будь то строевая подготовка, бормотание мантр, отбивание поклонов. Будь то прыжки масаев, вращение дервишей, упражнения шаолиньских монахов. А еще ритм задает гром африканских тамтамов. Которому теперь подчиняется весь мир! Ведь именно его использовали черные музыканты для создания гипнотической поп-музыки (от англ. «pop», то есть «хлоп!»). Были чинные слушатели — стала визжащая масса, стадионы, заполненные экстазом! А интерес молодежи, к негодованию старших, свелся к одному: рок и только рок. О, я это помню… Сбивались в жуткие стаи. Надевали цепи и лезвия, майки с черепами и оскаленными волкодлаками. А названия групп чего стоили: Скорпионы, Животные, Орлы, Темно-Пурпурные. И я когда-то бряцал цепями и вопил с толпой «Мы вместе!!» — казалось, что ничего нам больше и не надо. Что заставляло? Необъяснимая глупость? Истерия? Скорее, причина более серьезная — голос тамтама, что «сзывает посвященных».

    Где еще слышится ритм, создающий почву для тайного союза? В неистовом скандировании футбольных фанатов. В овациях. В демонстрациях и уличных беспорядках. В гипнотическом пульсе телевидения. Так вот откуда обезличивание, омассовление да глобальная зомбификация…

    Месть, тайна и дурман

    Впрочем, братство фанатов — это еще далеко не тайный военно-мистический союз. Многое еще необходимо. Во-первых, подавление личной воли и суггестия ключевых идей. Но вначале следует подготовить почву: разрушить нормальную, «гражданскую» психику, сместить «точку сборки». Унижения, крик, побои, оскорбления, боль, страх, иные испытания — годится все.

    А чтобы испытания не казались тщетными, их венчает переход на очередную ступень совершенства. Это вовлекает человека в тенета символических (или, если хотите, иллюзорных) достижений: сдав экзамен, я становлюсь на голову выше себя предшествующего. И выше других: «Я набрал пятьсот очков, а ты только двести». Инициация — больше прием самовнушения, нежели обретение практических навыков. Однако она полезна для социализации и развития личности.

    Но все это не главное. Для превращения группы людей в настоящий военно-мистический союз необходимо то, что вынесено в подзаголовок: месть, тайна и дурман. Интересно, что эти категории имеют биологическую природу. Так, идея отмщения внешнему врагу (которая цементирует военные союзы) зиждется на видовой черте поведения Homo sapiens — повышенной мстительности. Культ тайны — на сверхъестественной любознательности человека (доступ к информации для него — высшее вознаграждение). Иногда тайна кажется смехотворной. У австралийских аборигенов те, кто выдержал тяготы инициации, получают счастье… побывать на священной поляне и лицезреть деревянные дощечки (чуринги), которые гудят, если их вертеть на шнурке. Как это похоже на детские игры! Однако, если туда случайно забредет непосвященный, его ожидает смерть…

    И наконец, психоактивные вещества. Вот мы и подобрались к самому главному ключу загадки «зомби». Только вещество способно сделать из юного обывателя настоящего «человека-волка», расшатать психику, чтобы переписать заново «скрижали памяти». Оно обезболивает ритуальные ранения, изменяет мировоззрение и создает чувство сопричастности. А пристрастие связывает по рукам и ногам. Обряды инициации обязательно сопровождаются одурманиванием. Проглотил фунт кактусов — и отправился за Дон Хуаном в таинственный Икстлан. Без вещества нет эзотерических откровений и ослепших от ярости воинов-берсеркеров. Оттого «сфера оборота наркотиков» и является сегодня настоящим «тайным военно-мистическим союзом» огромного влияния.

    Волкочеловечество

    Рассуждая о «человеке-волке», психиатры и психологи (а именно они более всех искушены в этом явлении) пускаются в дискуссии, жонглируя хитроумными и вовсе мне непонятными оборотами. Одна из таких дискуссий была помещена в «Таврическом журнале психиатрии» (№ 2 за 1997 год). Волк оказался там и кастратором, и насильником, и персонажем индоевропейских поверий, а оборотень обладал «диссоциативным истерическом расстройством». Но приведенный пример современной ликантропии был весьма интересен. Его обсуждала Ирина Зайцева-Пушкаш (ее называют кудесницей юнг-анализа и специалистом по «волку», даром, что Зайцева). Итак, факты: человек начинает озлобленно реагировать на окружающих, бросает семью и теряет память. Алкоголизируется. По наблюдению врачей, во сне и в состоянии транса рычит и скалит зубы, пытается напасть на тех, кто его побеспокоит, в целом имитирует волчье поведение.

    Как оказалось, этот человек получил в свое время полный набор «средств» для превращения в «человека-волка». В детстве — деспотизм отца, энурез и иные психические нарушения, в юности — черепно-мозговые травмы. Затем служба в Афганистане, участие в карательных операциях. Но самое интересное: обследуемый рассказал, что, будучи в армии, он подвергся эксперименту по «внедрению второй сущности». В чем это заключалось? На несколько дней его с товарищами изолировали в одном помещении, давали психотропный препарат и предлагали читать книги и смотреть фильмы о волках, дабы вжиться в образ. В дальнейшем «волк» помогал при выполнении боевого задания.

    По-видимому, создание таких «военных машин» по схеме «насилие — боевая подготовка — наркотики — внушение» явление нередкое. Но в мирной жизни вторая сущность становится не нужна (если только не продолжить работу в силовых структурах) и превращается в груз, психическую аномалию, побуждая к разрушению.

    Члены тайных военных союзов — отнюдь не дикари. Наоборот, они всегда использовали технические достижения, превосходившие возможности обычного населения. Когда-то это были маски, яды, приемы психической атаки. Сегодня — компьютеры, спутники, самолеты и прочий «хай-тек».

    Не стоит наделять «людей-волков» и демоническими качествами: это не сказочные дракулы, а обычные люди. Тайные общества вообще возникают в любой группе, едва она выходит за рамки природного социума — большой семьи. Возьмите, скажем, сорок школьников и поместите их в летний лагерь. По истечении двух месяцев откройте (задержав дыхание) крышку: внутри непременно окажется какое-нибудь «тайное общество». Пальцы не совать — могут отгрызть. (Подобная ситуация показана У. Голдингом в книге «Повелитель мух».)

    Когда-то военно-мистические союзы существовали повсеместно, являясь «первобытной властью». Они вершили суд, вели межплеменную войну и создавали атмосферу мифов, слухов, домыслов. То есть являлись предшественниками юстиции, силовых структур и СМИ. По мере объединения племен власть концентрировалась в руках государства. По своему происхождению это тоже один из тайных военно-мистических союзов, одолевший конкурентов и постепенно теряющий за ненадобностью ореол секретности. Но в «смутные времена» власть центра слабела, а прочие тайные союзы крепли. Нередко они захватывали и государственную власть, что вело к милитаризации и массовым репрессиям — словно человек-волк, не встречая сопротивления, резал одну овцу за другой.

    Тайные общества нельзя истребить — они существуют в самой плоти общества. Можно лишь ограничивать их рост — зная, каковы «ростовые факторы». Уничтожать же отдельных «террористов», проводя «зачистку территории», довольно бессмысленно — все признают, что от этого число «людей-волков» не убывает, а может, даже растет. Ибо это обычные люди. Способные в силу обстоятельств обернуться зверем.