Недавно закончилась Великая Отечественная война. После учебы в сельскохозяйственном техникуме я был направлен в один из районов и представлял собой начальство местного масштаба. Когда приезжал в колхоз, бригадиры собирали людей и я учил, как надо выращивать поросят, телят, каким образом повышать удои молока. Слушали меня внимательно, иногда уточняли, откуда я родом, - у многих были дочери, а я был женихом завидным. После того как колхозницы на фермах узнали, что я остался без родителей, стали угощать меня молоком. Мне это было на руку, и я начал чаще ездить в колхозы в командировку. Особенно любил один сельсовет. Председателем там был Прохор Кузьмич, местный житель. Пришел с фронта раненый.
Другом Прохора Кузьмича был Павел Иванович. Он заведовал ветеринарной лечебницей, и его называли скотским доктором. Они часто обсуждали международную обстановку. Когда бы я ни зашел в ветпункт, на хирургическом столе всегда стояла бутылка самогона и закуска. Пить я еще не научился - денег едва хватало на еду, но от угощения не отказывался. Закуска была в основном мясная, и с удовольствием наедался я до отвала. Как специалист, Павел Иванович пользовался у народа авторитетом. Он кастрировал ужас как много поросят и одного козла. Козел сам виноват - стал бодаться. Терпели его хулиганства до тех пор, пока он не поддал хозяйке под зад, когда она стирала белье на реке. Хозяйка упала в воду, а уже выпал снег, да и часть ее тряпок унесло водой. За это козлу пришлось распрощаться со своим мужским достоинством, а через неделю - и с жизнью. Хозяйка долго ревела.
Павел Иванович был приезжий. Он много рассказывал про Украину, где он якобы работал хирургом. Я всегда его внимательно слушал, не забываяпри этом жевать мясо. Я не знал, что это были поросячьи яйца. Павел Иванович после кастрации забирал их себе. Хозяева не протестовали, да еще и бутылочку за работу выставляли. На другой день «хирург» приходил проведать поросенка и поправить голову. На здоровье он не обижался.
А вот Прохору Кузьмичу еще в госпитале говорили, что надо бы вырезать слепую кишку, но так и не вырезали. И надо же было случиться беде: как-то председатель почувствовал себя плохо с утра - болел живот. После рабочего дня завернул к другу. «Вот выпьем по стаканчику, и все пройдет», - сказал Павел Иванович и разлил самогон. Выпили - боль не проходит. Снова выпили - стало хуже.
- Да это же аппендицит у тебя, -поставил диагноз Павел Иванович.
Что делать? Больница в райцентре, за семь километров, транспорт -только лошадь. Прохор Кузьмич стонал. Какая больница - он двух шагов сделать не может.
Тогда Павел Иванович принял решение - операцию сделает сам. «Все же у меня лечебное заведение», - сказал. И стал готовить инструмент. Председателю приказал ложиться на стол. Посмотрел на ремни, которыми привязывал поросят, но Прохора Кузьмича привязывать не стал - все же друг. В те времена он делал операции без наркоза (поросенку завязывал пасть, когда кастрировал, -чтоб не так орал).
Разрез живота прошел успешно - в этом Павел Иванович был уверен. А вот что отрезать надо - никак не мог понять. Кишки вроде как у поросенка... Он даже вспомнил: «слепая кишка». Что «слепая», было понятно, но где ее искать?
Прохор Кузьмич стал орать. Крик услышали на улице, и в ветлечебницу забежала женщина. Увидела председателя на столе с разрезанным животом, с воплями выбежала на улицу и закричала: «Зарезали! Зарезали!»
Прибежали односельчане, но не знали, что делать. Прохор Кузьмич орал пуще прежнего и матюгался. Павел Иванович тоже орал: «Не знаю, что резать!». Все же догадались - чтобы спасти человека, надо ехать за хирургом в райцентр. Хорошо, что у председателя лошадь была - сборы прошли быстро.
Пока приехал хирург, прошло более четырех часов. Прохор Кузьмич уже не кричал, а мычал. «Слепую кишку» вырезали и выбросили, живот зашили. На расспросы односельчан Павел Иванович отвечал бодро: «Операция проведена у меня и под моим руководством. Все хорошо, председатель будет жить!»
И верно, операцию Прохор Кузьмич перенес хорошо. Вот только к Павлу Ивановичу больше не ходил.
