Террористическая акция 11 сентября прошлого года вызывает множество серьезных вопросов. Что это было — изолированное действие кучки экстремистов или начало долговременного процесса столкновения воинствующих мусульманских групп с западным миром? Какая масса, какие слои населения мусульманских стран могут быть вовлечены в это столкновение, да и могут ли быть вовлечены вообще?
Для ясного ответа на эти вопросы и тем более для выработки трезвой и эффективной политики отношений в «большом доме» человечества нужно точно понимать намерения различных сторон, их культурные и духовные особенности.
Это — трудная задача, и опыт ХХ столетия показывает, как часто она решалась неправильно или не решалась вовсе.
В истории Второй мировой войны есть одна яркая страница — яркая, но остающаяся практически всегда за пределами исторических и военно-исторических описаний. Это страница, которая могла бы послужить основой для весьма серьезных исследований, — о «ножницах» между политикой и разведкой, о том, как политическое и военное руководство не умело понять достоверность разведывательных данных и на этой основе правильно оценить намерения и возможности противостоящей стороны. Разведки порой, конечно, ошибались, но и тогда, когда их сообщения рисовали правильную картину, они не становились основой для надлежащих решений.
Самый яркий пример тут, пожалуй, Сталин. От разведки всех уровней поступали данные, которые полностью освещали готовность вермахта к броску на восток и почти полностью — развертывание всех частей первой линии вермахта за исключением, пожалуй, тех, которые были выдвинуты на границу в последние три-четыре дня. Сталин, как известно, развединформации не поверил и вплоть до 22 июня оставался в плену предвзятых оценок, не отражавших политические и стратегические реалии момента. Поверил Гитлеру!
С другой стороны, Гитлер не верил донесениям своей разведки, которая в истинном свете показывала грандиозную мощь советской военной машины; он считал, что вся реальная военная сила СССР сосредоточена в западных округах, и когда на фронт стали поступать эшелоны с танками и артиллерией из глубины страны, был немало этим обескуражен. А потом и потрясен. Точно так же он не сумел понять возможностей военно-промышленного потенциала Америки, а главное — готовности ее народа сражаться («Эти развращенные демократией клерки…»).
Англичане и французы неправильно оценили и общую направленность политики Гитлера (хотя он правдиво изложил ее в книге «Майн кампф»), и его возможные шаги после Мюнхена, и данные разведки о направлении удара во Франции.
Американцы, получив хоть и не слишком точные и определенные данные разведки, проглядели поход ударного японского авианосного флота к Гавайям — и случился Перл-Харбор.
Итог, кажется, ясен: чтобы адекватно оценивать сведения, получаемые разведкой, надо противника хорошо знать и хорошо понимать мотивы его действий. Только это позволяет вырабатывать соответствующую требованиям обстановки линию поведения.
Кстати, если выйти за рамки темы «разведка», то и тут мы видим серьезную неадекватность в понимании противника. В нашей военно-исторической литературе читателю — нередко исподволь — внушается мысль о том, что Гитлер намеревался военным путем победить СССР: разгромить РККА, оккупировать территорию и т.д. Между тем Гитлер военным путем планировал нанести СССР удар такой силы, после которого «этот колосс на глиняных ногах» рухнул бы и развалился сам. Гитлер обманулся: он слишком поверил в сталинскую пропаганду о борьбе с «внутренними врагами», в действительность печально знаменитых «процессов» 1937-1938 годов, которые, на самом деле, были ужасающей фальшивкой. Из всей политической обстановки второй половины 30-х годов в СССР Гитлер сделал вывод о том, что силы, противостоящие Сталину и вообще советскому строю, — многочисленны и могут сыграть решающую роль в развале СССР. А чтобы развязать руки этим силам, достаточно лишь уничтожить главные силы РККА в первых же сражениях.
Перенесемся в другие времена. 1963 год, осень. Карибский кризис. Мир — на грани ядерной войны. Кризис удалось благополучно разрешить. Но я хочу обратить внимание читателя вот на какое обстоятельство. Той осенью президент США Джон Кеннеди не расставался с книгой Барбары Такман «Августовские пушки», которая по чистой случайности появилась в продаже незадолго до кризиса. Кеннеди держал в Белом доме стопку экземпляров этой книги и презентовал ее многим важным людям: премьерам различных стран, своим сотрудникам и своим генералам и многим другим.
В чем причина такого увлечения книгой Б. Такман? (Кстати, в русском переводе она появилась в 1972 году, дальше изложение основывается на предисловии к ней, принадлежащем перу О. Касимова.)
Известный исследователь «кризисной дипломатии» профессор О. Холсти рассказывал: книга Такман произвела на Кеннеди сильнейшее впечатление, ибо она показывала, как просчеты и неверные представления противостоящих сторон друг о друге оказали воздействие на ход событий в 1914 году. Обсуждая перипетии Карибского кризиса после его завершения, Кеннеди утверждал: «Если припомнить историю нынешнего столетия, когда Первая мировая война, в сущности, разразилась в результате ложной оценки другой стороны…, тогда чрезвычайно трудно выносить суждения в Вашингтоне относительно того, к каким результатам в других странах приведут наши решения». Как тут не вспомнить слова поэта:
Как сердцу выразить себя?
Другому как понять тебя?
Или, говоря прозой, как ясно и точно донести свои оценки, намерения, решения до другой стороны с тем, чтобы и она поступила так же и была бы вполне понятной для тебя? (Не имея тут, конечно, в виду фигур, подобных Гитлеру.)
Итак, из-за ложных оценок и неверных представлений в 1914 году мировая война началась, хотя могла бы и не начаться.
В 1939 году война началась «неправильно» все по тем же причинам. Если бы она начиналась «правильно», то, может быть, она и вовсе не состоялась бы.
В 1963 году третья мировая война не началась вовсе: ужас перед ядерным оружием и накопленный опыт осознания, рефлексирования своих и чужих намерений и поступков дали свои плоды.
А события сентября 2001 года — вернемся к началу — с новой остротой поставили фундаментальные вопросы, которые с каждым годом становятся все более актуальными. Как на нынешнем этапе может существовать «большой мир» всего человечества, объединяющий миры локальных цивилизаций? Каким путем идти, чтобы все больше «становящаяся» глобализация не сметала эти локальные миры, не заставляла их сопротивляться «огнем и мечом» наступающей угрозе потери духовной и культурной самобытности?
Наверное, единственный путь — исходя из предпосылки «доброй воли» — стремиться возможно лучше понимать своих партнеров и возможно искреннее и яснее заявлять о своих намерениях.
А для этого: вести диалог, чтобы понять, что и как партнер понимает в том, как ты понимаешь то, как он понимает тебя, и так далее — до достижения нужного результата.
Совсем как в известном переводе Маршака:
Иль думал, что я думала,
Что думал он: я сплю.
Вот эти «думал… думала… думал» и есть ступени рефлексии, позволяющей приблизиться к содержательному осмыслению позиции партнера и его намерений, а равно — к осознанию самого себя.
Рефлексивные процессы и их влияние на самые различные стороны жизни стали в последние годы предметом изучения со стороны многочисленной группы исследователей из самых разных областей.
Этому и посвящена «Главная тема» этого номера.
